Поведение с медведями

Спасибо,Игорь,классная подборка! Столько инфы про медведей я еще нигде не встречал!

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/93388.html#cutid1

Автор: Gorshkov Sergey

СХОДКА БУРЫХ МЕДВЕДЕЙ НА РЕКЕ КАМБАЛЬНАЯ

...В 2005 году я второй раз приехал на реку Камбальная – это недалеко от Курильского озера, на вертолете МИ-8 минут 15 лету. Был потрясающий сезон: в окрестностях рыбачило, наверное, более сотни медведей – настоящий рай для фотографа. Мы с моим проводником Стасом Медведициным целый месяц жили в палатке, окружив ее электрозабором. Медведи регулярно приходили проверять наше местожительство. Днем к этому нормально относишься – мы все видели и контролировали ситуацию. Самым сложным было находиться в палатке ночью, когда в паре метров, сразу за электрозабором стоит и дышит медведь. В тишине ночи слышно как он сопит, как хрустит под его лапами трава... иногда казалось, что мы слышим, как капает слюна. Нас разделяли только три ряда проволоки, по которой проходил ток. Порой, когда медведь получал удар током, до нас доносился резкий звук, похожий на хрюканье. После этого сон исчезал до утра. Медведь убегал, но ведь в ночи с испугу он с тем же успехом мог ломануться через забор к нам в палатки! Хуже всего было, когда ночью по крыше моросил дождь. Мы ничего не слышали и от этого становилось вдвойне жутко.

Мне, я считаю, крупно повезло, что со мной рядом тогда был Стас Медведицин. Профессиональный охотник, он много лет проработал проводником в турфирме на Камчатке. Мы провели с ним вдвоем много дней и ночей, съели пуд соли. И что бы мы ни делали – работали или отдыхали – он успевает контролировать ситуацию. Мало кто знает медведей так хорошо, как Стас, и это вселяло надежду, что мы выберемся оттуда живыми. Когда мы уезжали, по периметру забора была протоптана медвежья тропа...



Снимок сделан в июле 2004 года

Так вышло, что именно там, на Камбальной, я сделал один из самых известных снимков в своей карьере в одном кадре было пару десятков медведей. Фотография была опубликована в National Geographic, оттуда попала в интернет и буквально облетела мир.

Год спустя я вернулся на это место – чтобы продолжить съемку. Все это время я вынашивал множество планов, но ни одному из них не суждено было сбыться. Медведей мы там не нашли – живых медведей. Тут и там вдоль берегов валялись останки убитых зверей. В этих местах, очевидно, орудовала целая банда. Вернувшись, я сразу сообщил об увиденном в заповедник. Вскоре задержали браконьеров, у которых в контейнере обнаружили большое количество медвежьей желчи и около 400 отрубленных лап – все это было предназначено для отправки куда то в Азию.

Не знаю, насколько важным во всей этой истории был мой «сигнал». Для меня важнее другое: я надеюсь, что мои фотографии заставляют зрителей задумываться о невосполнимом ущербе, который человек наносит живой природе. У меня есть письма от охотников, в которых они признаются, что мои снимки заставили их впервые посмотреть на медведей не как на трофей, а как на чудо природы. Некоторые вообще бросили охоту. Вот этим результатом я действительно горжусь.

И все же после случая на реке Камбальной мне не дает покоя один вопрос: могла ли моя знаменитая фотография стать смертным приговором для мишек? Вдруг это я спровоцировал бойню на Камбальной – или это было просто совпадение? Я никогда этого не узнаю.

...Вероятнее всего, именно на Камчатке решится вопрос о будущем русского медведя. Поразительная, по-прежнему высокая численность камчатской популяции не должна настраивать на благодушный лад – не все здесь так безоблачно. Опыт прошлого говорит: мы хорошо умеем убивать медведей, соседствовать с ними гораздо труднее. Нужно приложить большие усилия, чтобы эти животные могли чувствовать себя комфортно в своем ареале обитания. К сожалению, не вся Камчатка безопасна для медведей. Охотникам выдают примерно 1200–1600 лицензий на медведя в год, и сейчас лишь около 50% от этой квоты отстреливается легально: трофейная охота идет на спад. Гораздо больше животных гибнет от рук браконьеров, спрос на лапы и желчь в Азии не ослабевает. Когда я думаю об этом, мне часто приходят в голову слова, которые, если мне не изменяет память, произнес президент Южно-Африканской республики Пауль Крюгер в конце позапрошлого века, говоря о дикой природе своей страны: «Если не принять меры, все, что мы видим сегодня, скоро станет воспоминанием».

Это часть одной главы из моей книги КАМЧАТСКАЯ ОДИССЕЯ и продолжение истории о белых медведях с острова Врангеля.

 

http://gorshkov-sergey.livejournal.com/93152.html

Автор: Gorshkov Sergey

СХОДКА БЕЛЫХ МЕДВЕДЕЙ НА ОСТРОВЕ ВРАНГЕЛЯ!

Что-то мне хочется вернуться на остров Врангеля.
Порылся в архиве и вот история одной фотографии.
Около 300 белых медведей ежегодно в августе выходят на остров Врангеля. В отсутствие льда добывать пропитание им становится трудно и медведи вынуждены ходить по берегу в поисках добычи.



Однажды обследуя остров я вышел на край обрыва и я просто офигел от увиденного. Это был момент, которого я ждал и о котором мечтал
в течении многих лет. Внизу в устье ручья стояли медведи, они ели моржа. До этой минуты я столько медведей даже на фотографиях не видел.
Вероятнее всего я один из последних, кто видел такое количество медведей в одном месте. Я пытался запечатлеть их всех в одном кадре, но это не удалось.
Но я сделал кадр на котором было 25 медведей, но рядом я еще насчитал 67 медведей. Я думаю, что в тот момент в районе мыса Уэринг было 100-120 медведей. Я сразу спрятался за камнем и начал снимать. Внизу были и медведицы с медвежатами и взрослые самцы и молодые медведи.
Все медведи ели вместе. Первое время медведи не замечали меня. Но потом ветер изменился и медведи почуяли мой запах.
Сначала они перестали поедать моржа и все стали смотреть в мою сторону.Через минуту часть медведей успокоилась, а около десятка, как по команде отправилось ко мне проверять - кто там прячется за камнем. Честно говоря я даже не знал, как я должен поступить в этой ситуации.
И мне не приходило в голову не одной умной мысли. Как быстро сориентироваться, когда на тебя медведи наступают по всему фронту.
Поэтому, чтобы не пугать и не провоцировать медведей, я прячась за камнем быстро удалился.
Это было потрясающе, я увидел и снял большое количество медведей.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/05/13/

Автор: Gorshkov Sergey

«Черно-белая фотография - это не фотография, которая не содержит цвета, это то, куда фотограф с любовью вкладывает свою душу» - я не помню, кто это сказал, но я с ним согласен.

Черно-белый мир в отличии от цветного не бросается в глаза, но этот мир не менее прекрасен, а порой более притягателен !
Черно-белая фотография дикой природы - это высшие пилотаж в этом жанре и его пробуют многие, но владеют им единицы.
Я тоже пытаюсь, но получается не всегда, точнее очень и очень редко.

Два главных цвета - черный и белый. Всегда думаю, в чем же секрет притягательности черно-белого изображения?
На первый взгляд кажется, что все просто, нажал кнопку и готово.

Но не все цветные картинки смотрятся в черно-белом варианте!
Одна из причин в том, что цвета; на контрасте которых построен цветной снимок, в черно-белом варианте будут представлены оттенками серого одинаковой плотности.
Эффектность черно-белого снимка от этого снижается.

Научиться видеть черно-белое изображение, это очень и очень сложно (по крайней мере для меня),
я стараюсь абстрагироваться от цвета и оперировать только тональностью объектов и игрой света.

Искусству черно-белой съемки можно учиться методом проб и ошибок - только на практике можно понять, какие композиции отлично смотрятся в черно-белом исполнении.
Но главное я стараюсь понять, как свет влияет на результаты съемки и как им управлять.



Молодой медведь.

Управление экспозицией в черно-белой фотографии позволяет из одной и той же композиции получить разные по настроению работы - не до экспонированные снимки всегда вызывают угрюмое настроение,
а чтобы получить снимки в высоком ключе, надо пойти на переэкспонирование кадра.



Семья медведей

Мне кажется, что дефицита сюжетов для черно-белой фотографии не будет никогда, самое сложное его увидеть.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/05/19/
http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/05/25/

Автор: Gorshkov Sergey

Дикий мир находиться в состоянии непрерывного движения. Для меня важно поймать хороший динамичный момент - это мечта. Динамичный кадр, на мой взгляд смотрится намного выигрышней статичных картинок.



Я люблю именно такие кадры и всегда по возможности стараюсь их получить. Здесь важно быть готовым и уметь предвидеть, что произойдет через мгновение и успеть снять это.



Для этого я развиваю наблюдательность: изучая повадки зверей можно предугадать моменты, которые могут подарить интересные кадры.



За все надо платить и быть всегда готовым. У меня была только секунда, чтобы схватить свой Nikon и сделать это кадр – игра молодого медведя с неркой. Я снимал инстинктивно, надеясь на лучшее, к счастью, функция автоматической фокусировки сделала свое дело.

Многие мои знакомые воротят нос от нерезких фотографий. Но одно дело, когда это моя ошибка и совсем другое, когда это мой замысел - призванный подчеркнуть красоту и артистизм движения птиц в полете и бегущих животных.

 

Источник: http://www.proza.ru/2010/07/17/927

Старшина и медведь

Всеволод Шипунский

Рассказ на рыбалке

Давненько это было… Тогда даже прапорщиков ещё не было, а были старшины-сверхсрочники. Тянул я тогда свою армейскую лямку на Камчатке, и был у нас в части один старшина с говорящей фамилией Попередбатько. И действительно, служил он ревностно, был туповат, но инициативен, вылезал всегда вперёд, надеясь быть замеченным и отмеченным.

Отношение к нему среди нас, срочников, было, мягко говоря, неважное. Тут мучаешься, понимаешь, дембеля никак не дождёшься, а человек отслужил срочную, да так ему это дело понравилось, что и на сверхсрочную потянуло! Чудеса-а!
Нашему пониманию это было недоступно. Для нас он был дикарём, променявшим свою свободу на стеклянные бусы, или на портупею – всё равно…

Вот как-то осенью вызвался этот Попередбатько наловить красной рыбки к офицерскому столу: место, мол, он одно присмотрел, глухое, никого там нет, а рыбы – видимо-невидимо. Начальство дало добро, взял он газик, двух бойцов и отправился в самые верховья Паратунки, километров за семьдесят. Ну, а дальнейшие события стали известны по рассказам этих двоих молодых – сам-то старшина молчал, как рыба об лёд.

Пробирались они вдоль берега извилистой речки – старшина впереди, налегке, бойцы с сетям на плечах сзади – и вдруг увидели на берегу медведя, который тоже рыбачил.
Взобравшись на притопленную корягу, наклонившись над водой и приподняв переднюю лапу, он внимательнейшим образом смотрел в глубину. Ловля рыбы требует от медведя глубокого сосредоточения, поэтому людей он не слышал.

Бойцы замерли. «Иш, гад! Рыбку наш ловит! – почему-то взъелся на медведя старшина. – Щас я его пугану, будет знать!» «Не надо, товарищ старшина! – испугались молодые. – Медведь всё-таки! Задерёт!» «Цыц, салаги! Я его сам задеру! Вы не знает Попередбатьки!»

Как видно, решил старшина над медведем «подшутить» – известно ведь, что медведи, даром, что большие, бывают очень пугливы: именно с ними и случается «медвежья болезнь».

Нашёл он дубину потолще, подкрался к медведю сзади – точно сзади, по оси, чтоб тот и краем глаза не заметил – да и хрястнул бедолагу по хребту со всей мочи!
Эффект, говорили бойцы, был удивительный: медведь взвизгнул как собака, кишечник его резко сократился, и потоком медвежьего дерьма нашего шутника окатило, как из цистерны ассенизатора. Медведь же с плеском кинулся в воду, выскочил на другом берегу и исчез в лесу.

Бойцы, глазевшие на это дело из зарослей, сразу-то и не поняли, что произошло и почему их командир стоит на месте столбом, раскинувши руки, и только жалобно вскрикивает: «А-а!! А-а!!» «Что с вами, товарищ старшина?» - кинулись они к нему. «Назад! – заорал тот, не оборачиваясь. – Не подходить! Только не подходить ко мне!» Но они уже приблизились достаточно, чтобы увидеть…

Рыбалка в тот раз оказалась неудачной: старшина долго отмывался в ледяной воде и стирал форму, включая фуражку, сапоги и портупею; потом жгли костёр, чтобы он хоть немного обсох…

Прыгая в голом виде перед костром и обтираясь портянкой, старшина пригрозил молодым вечными, безвылазными нарядами вне очереди и приказал об этом событии забыть напрочь, чтобы оно в них и умерло. «А не то помрёт вместе с вами!» - страшно пообещал он.

Но долго ли можно хранить такую тайну?.. Уже на другой день, корчась от смеха, парни шёпотом рассказывали доверенным лицам, которые не проболтаются: «Вся гимнастёрка… Галифе… Рожи - не видно… На погонах – как эполеты… На портупее - висит… И на фуражке, сверху!.. Стекает!!..» Так, что к концу недели о «шутке» старшины Попердбатьки знал весь дивизион.

Смешки за своей спиной Попередбатько ещё как-то переносил, хотя сами понимаете, это был уже не тот бравый старшина: медвежья «шутка» его здорово подкосила. Но окончательно его добил, сам того не желая, командир батареи капитан Артемьев. Во время учений на пусковой установке он как-то, не подумав, крикнул ему: «Полегче, старшина, это ж техника! Это тебе не медведей пугать!» Вся батарея так и грохнула…

После этого случая Попередбатько как-то совсем засмурнел, «сдулся» и вскорости, как его ни уговаривал комбат, подал рапорт об отставке.
Больше мы старшину никогда не видели, но в части ещё долго вспоминали этот случай...

 

Источник: http://filens.info/forum/index.php?topic=3139.0

Автор: Шаня

вот в первый поход я наткнулась на медведя
шла по лесной тропе... потом свернула, и увидала мишкины черничные лепешки
о! наверное он тут где то рядом... ну и пошла,
и вот пройдя довольно далеко в лес, вдруг
совершенно неожиданно я услышала
треск ветвей, кто то пробирался
и следом такой был рык
нууу я его услышала в десять раз больше
чем он был видать
потому что слушала уже не ушами
и этот звук так сильно меня то ли сдвинул
то ли выдернул,
что обнаружила я себя уже к вилометрах двух от этого места
тело неслось видимо с большой скоростью
что мозги не успели за телом

 

Источник: http://www.proza.ru/2010/12/08/819

Девочка медвежонок

Автор: Шелтопорог

Утро было серое и холодное. Северное, немножко дождливое утро середины октября.
Я проходил мимо их дома, когда один из работников, тяжело блевал под стенкой.
Весь в какой-то пыли и паутине... еле стоял на ногах, держался за стенку. Второй, в это время то же, как призрак, в пыли и паутине выплыл на крылечко отлить... Странное было утро.


Вчера мои соседи по брошенной деревне - партия экспедиции "леспроекта" привезли медведя. Убили его где-то неподалеку, на брусничнике.
Из машины (военный, тентованый ГАЗ-66) вытаскивали за лапы, вниз спиной. Голова запрокинуто болталась, глаза были еще почти живые.

Занесли на мостки (это настил из досок во дворе), положили.
Надо было снимать шкуру, а для этого, надо, что бы медведь лежал на спине.
На спине медведю лежать не получалось. Он все время заваливался набок.
Тогда его положили на правый бок, а левые лапы привязали алюминиевой проволокой к остаткам забора.

Лысые пятки двухгодовалого медвежонка смотрели вверх, и в них было чот по-детски беспомощно-беззащитное. Шерсть на животе, в паху, была какой-то ребенковой, редкой и трогательной.

На пару, Татарин с Колькой в два ножа, разрезали ей (это была медведица) штаны, кожу на животе, и начали раздевать.

Правильно говорят, что медведь без шкуры похож на человека.
На женщину.
Сильные, округленные грудные мышцы напоминают девчоночью грудь. Живот плоский, квадратиками пресса, руки, ноги, такие же, как у человека - только более мускулистые.

А она и была девочка.

Ей два года было.

Когда на брусничнике она встретила своих ангелов смерти.

Я не заметил, как ее раздели почти всю.
Она лежала на своей окровавленной шкуре с распростертыми руками и раздвинутыми ногами.
С простреленными ребрами и с еще пока своим лицом.
С которого еще не сняли кожу.
Ее простреленные ребра ни как вязались с ее глазами.
Они были почти живые и удивленные.
Это была девочка.
Лесной чел.

Лесной чел. Как называем себя мы, бродячие по лесам. Вот и она была лесной чел. Только она была девочка. И ей было два года. И с ее лица еще не успели снять кожу.
Она уже лежала на своей коже, но это как-то воспринималось не так. А вот снимать кожу с лица... И лицо у нее было гораздо интереснее, чем у тех, кто расстрелял ее из автомата на брусничнике.
И поэтому, они снимут кожу с ее лица.

Какая-то непонятка-жуть кружила, шаталась, было... где-то везде и вплотную, рядом... что не так что-то. Что-то неправильно. Не должна она тут так лежать. А лежит. Почему-то. Я не стал ждать, пока начнут снимать кожу у нее с лица.

От приглашения на ужин отказался. Пошел к себе.

А там накрыли во дворе стол, развели костер, жарили мясо и долго, долго, долго пили...

 

Источник: http://www.proza.ru/2011/06/04/34

Отрывок из повести Владимира Эйснера "Живая пыль"

Первым делом я осмотрел «медвежий роддом». Ничего особенного. Ни даже намёка на что-либо необычное. Просто скалы тут стоят или под острым углом к морю, или образуют выемки-козырьки. Шелоник, западный ветер, заносит эти берега, образуя многометровые сугробы. Во время пурги беременные медведицы «берут под козырёк» и их «задувает». Они обтаптываются, уминают снег, выбрасывают лишнее наружу, пока не получится приличных размеров снежная пещера с отхожим местом в дальнем её конце.

В этой пещере, по словам людей бывалых, медведица в декабре, в самое тёмное время полярной ночи, рождает детёныша. В первый раз - одного. В последующие разы - двоих.
Новорождённый медвежонок чрезвычайно мал, не больше рукавицы, но уже к марту-апрелю вырастает до размеров крупной кошки и тогда медведица покидает берлогу.

Забегая вперёд скажу, что в марте следующего года я обнаружил в этих местах две отдушины, (значит, только две медведицы занимали «роддом» в том году) несколько раз пытался подойти поближе с фотоаппаратом «Зенит», но успеха не имел: медвежьи мамаши непременно обнаруживали меня по скрипу снега, хоть я и подвязывал под подошвы оленью шкуру, высовывали головы из отдушин и что есть силы шипели.

Что тут делать? Уходил. Пришлось бы стрелять, если бы какая выскочила...

Но однажды, я вместе с лыжами провалился в какую-то яму, сразу ничего не понял, решил, что мне повезло: ни лыжи, ни ноги не сломал. Было это километров за двенадцать от «роддома» с наветренной стороны острова, где никаких берлог, по моим представлениям, и быть не могло.

Наклонившись расстегнуть крепления, я чуть не влез рукой в ещё дымящийся медвежий помёт. И запаниковал.

Но хозяйки уже не было в снежной квартире. Она проломила крышу рядом и высочила с медвежонком в пасти в тот самый момент, когда я с шумом и грохотом проваливался вниз.
Струхнула не меньше моего.
Испугаешься тут...
Но про дитя своего не забыла!

 

Источник: http://filens.info/forum/index.php?topic=3139.15

Автор: Шелтопорог

В начале девяностых, на лето, дети приехали ко мне в Карелию.
У нас был мотоцикл "Тула" с огромными колесами, и на нем мы мотались по лесам, лугам и болотам.

Старшей тогда было лет девять, и поехали мы с ней на рыбалку, в верховья речки Пяльмы, за 80 км от деревни.

Приехали, куда смогли доехать... дальше - только пешком. Начали прятать мотоцикл в кусты...
- Пап, а это медведь ходит? - спрашивает дочка
Посмотрел на сопку (сплошной брусничник), и правда - ходит...
странно как-то ходит... нервничает.
- Не будем его раздражать, давай тихононько за сопку...

Мотоцикл оставили в кустах, сами спокойненько за сопку.
Мишка с сопки смотрит - контролирует...успокаивается... видит, что мы его бруснику есть не собираемся, на него самого - тоже не нападаем, и даже пошли в другую сторону...

Два дня прожили на реке, а я все боялся, что бы он мотоцикл не поломал... но, когда вышли с реки - Мишки на сопке уже не было, а мотоцикл он решил не ломать... я это дочке перевел так:
- Мишка не против, что бы ты приезжала еще!

Дочка обрадовалась и пообещала приезжать...

 

Источник: http://filens.info/forum/index.php?topic=3139.30

Отрывок из повести Владимира Эйснера "Живая пыль"

И вот однажды, с невысокого берега, увидел лежащую на песке у моря медведицу с медвежатами.

Медвежата были ростом с небольшую собаку, гонялись друг за другом по пляжу, лазили по медведице, теребили её за уши и кувыркались на маминой спине.
Засмотревшись на семейную «илидию», я сделал неосторожное движение ногой - песок и камни посыпались вниз. Медведица мгновенно вскочила, повернулась на шум и в меня уставились жёлтые звериные глаза.
Я привычно дёрнул плечом, чтобы снять ружьё, и сердце замерло: поленился взять!
На загривке медведицы дыбом поднялась шерсть, прижались короткие круглые уши и она стал приседать, готовясь к прыжку.

Я продолжал стоять без движения и смотреть зверю в глаза.
Прошло с полминуты. Медведица опустила голову, рыкнула на медвежат и семейка потрусила прочь по усыпанному чёрным базальтовым песком пляжу.
Я снял руку с рукояти ножа и вытер шапкой разом вспотевшее лицо: тяжело в деревне без нагана!

В тот вечер чай был особенно вкусным, а мир за окном новым и удивительным.
Но недолго размышлял я о превратностях судьбы на зимовке в шхерах Cанина, где за три года до этого погиб мой предшественник, а все пред-предшественники или пропадали без вести или как можно быстрее «делали ноги».
Краем глаза я заметил мелькнувшую в западном окне тень.
«Ещё один!» - подумал я с огорчением, и не ошибся.

Большой медведь подошёл к южному окну, куда и я, размечтавшись, уставился, и принялся смотреть внутрь зимовья. Меня он вряд ли увидел, я сидел, не шевелясь. Но зато мишка узрел своё отражение в стекле и принялся давить на него носом, возможно, хотел обнюхать «второго медведя».
Недолго виднелся приплюснутый к окну черно-розовый нос. Стекло дзынькнуло и посыпалось, а медведь отскочил.

Я очень огорчился: запасных стёкол не было.
Медведь был крупный, поэтому я «постеснялся» выходить на улицу, а лишь приоткрыл дверь и обругал его из пристройки:
- Ты чё хулиганишь, с-собака? Не видишь - тут люди живут!
Топтыгин понюхал воздух, критически меня осмотрел и стал подбираться ближе, очевидно, чтобы объяснить разницу между собакой и медведем. Под ноги зверю полетел кусок нерпичьего жира, и пока медведь обнюхивал угощение и раздумывал, с чего или с кого начать, я влепил ему в зад порцию мелкой «куропачьей» дроби, тут же захлопнул дверь, накинул крючок и стал смотреть в окно.

И капельки крови не выступило на желтоватом медвежьем меху. Но шкуру дробь всё же прокусила. Мишка рыкнул, цапнул себя за больное место и потрусил на берег моря, где уже были забереги, уселся в воду и стал крутить задом, охлаждая «укушенное» место.
Затем вскинул голову вверх и завыл по-волчьи:
- У-у-у!
И я завыл в ответ:
- А мне, думаешь, не у-у-у? Мне ещё хуже у-у-у! Где я в тундре стекло возьму-у-у? Как зиму переживу-у-у-у? Если опять придёшь – убью-у-у!
Мишка посидел, посидел в море, потом, сообразив, что солёная вода лишь пуще рану жжёт, перебрался в ручей.
Побултыхался там и пошёл восвояси.

 

Источник: http://www.rosbalt.ru/main/2011/07/07/866830.html

В американском заповеднике медведь растерзал туриста

ВАШИНГТОН, 7 июля. Медведь-гризли напал на посетителя Йеллоустоунского национального парка в США и загрыз его насмерть.

Как передает BBC, погибший совершал пешую прогулку вместе с супругой и каким-то образом потревожил медведицу с детенышами.

Это первый летальный случай в парке, вызванный нападением гризли за последние четверть века.

В прошлом году данный заповедник посетило рекордное количество туристов.

Гризли — североамериканский подвид обыкновенного бурого медведя. На сегодняшний день он входит в десятку самых свирепых и агрессивных животных на нашей планете.

На сегодняшний день гризли в основном обитают в заповедниках: Йеллоустонском, Маунт-Маккинли и парке Глейшер. В 2005 год там жили 600 гризли, хотя 5 лет назад их было всего 250. Десятилетиями гризли тщательно охраняли. Эти медведи гризли занесены в Красную книгу Международного союза охраны природы и природных ресурсов.

Опасность гризли состоит в том, что у него плохо развиты органы чувств, особенно зрение. Люди не входят в рацион его питания, но он запросто может напасть на человека, спутав его с каким-то другим зверем. Гризли, не раздумывая, нападает, если покажется, что ему угрожает опасность. Нападают чаще раненые животные, но тут их агрессию можно оправдать стремлением отчаянно защищаться. Также агрессивно нападают самки и самцы, когда их детенышам грозит опасность. В 1987 году в заповеднике Канады гризли загрыз 2 женщин, которые встретили в лесу медвежонка и решили поиграть с ним.

______________________________________________________
Мой вывод из этой заметки: не надо играть с медвежатами!
___________________________________________

 

Источник: Наконечный Борис. Связчики. Рассказы. Красноярск. 1989, стр. 81 – 92.

Борис Наконечный

МЕДВЕЖЬЯ ЖЕЛЧЬ
(начало)​

Памяти Семена Егоровича Муксунова,
сборщика пушнины из поселка Келлог


Совсем маленькая избушка с окошком в сторону реки была построена лет двадцать назад. Вода в самое большое половодье не поднималась к нижним венцам сруба.

Старик стоял с непокрытой головой, в телогрейке и ватных прожженных штанах. Нижнюю часть лба и глаза закрывала повязка из темной ткани. Он опирался на посошок и слушал. Ближе к избушке, на тропе, лежала белая остроухая собака.

Река перед избушкой круто изгибалась, течение лизало слоеный песок кручи. Время от времени он осыпался с шумом. Наверху корни сосен были обнажены и висели. Одно дерево упало зеленой вершиной в реку, но еще цеплялось за верх обрыва; тропа к реке шла влево по самому краю.

Осенью холодное ясное утро — гулкое.

С верховьев спускалась моторная лодка. Звук был сначала слабый, тянулся долго и заполнил вокруг все; старику показалось, что лодка проплывает мимо, но вдруг мотор стал работать тише — взревел и заглох. Волны ударили в обрыв одна за другой. Человек выпрыгнул легко, о землю ударился тяжелый мешок.

Старик Семен поднял к голове руку и провел ладонью по коротким серым волосам:

– Кто такой приехал?

Человек у лодки отозвался.

– Хе! — узнал его Семен. Он пошел вдоль обрыва и спустился по косогору к узкому пляжу.

Собака осталась наверху.

– Лебедь совсем старая стала, — сказал приезжий о собаке. — Раньше бежала впереди тебя...

– Птица на пески вылетает? — спросил старик о глухарях.

– Сегодня четырех видел. Я вниз плыву — нужно зверя добыть. На звероферме мяса совсем нет.

– Ты можешь добыть лося, если свернешь на Сиговую. В это время там бывают лоси. Твой отец всегда убивал на Сиговой одного зверя. Один раз он добыл сразу двух быков: двух — на самом берегу. Он говорил, что носить в лодку было совсем близко. Они оба были жирные — он привозил мне сало... Ты муку не привез? – неожиданно спросил Семен. — Я мотор слушал, думаю: какой человек мимо проезжает?

– Один куль привез. Я спешу. Мука хорошая, она ржаная — девятнадцать рублей куль...

– Это хорошо! — обрадовался старик. Он скривил рот, поднял руку к голове и провел ладонью по волосам от затылка ко лбу. — Мне до весны терпеть — нужно не меньше, чем три куля...

– Я спешил, — сказал приезжий. — Еще два тебе привезет Илья. У него большая лодка; он привезет и чай, и масло. Твою пенсию получал Георгий; они с Ильей все купят. Илья и его старуха выедут через два дня; я сейчас еду.

– ...А чай с белкой есть? — старик Семен спросил о том сорте плиточного чая, на этикетке которого нарисована белка.

– Есть!

– Это хорошо!

– ...«Дубняк» есть.

– ...Что? — не понял старик.

– Вино такое из склада привезли.

– А-а-а!.. — сказал старик.

– ...Он молдаванский, хороший. Но слабый. Может, Илья привезет немного вина. Слушай, тебе письмо есть.

– Какое письмо?! — старик удивился. — Век ни одного письма не получал!

– Оно — три листа. Мы с Ильей читали. Это какой-то твой друг. Ты его вез один раз на илимке в Келлог. Ему нужна медвежья желчь: у него сильно живот болит. И печень... Илья сказал, что в городе живет совсем глупый народ. Совсем глупый человек — просить у тебя?

Приезжий достал вскрытое письмо из металлического ящика, в котором лежали инструменты и запасные части к мотору.

Когда лодка отплыла, Семен пошел за пустым мешком и отсыпал в него половину муки. Потом оттащил мешки к избушке, поднял на высокий настил, который был в стороне на столбах, и накрыл куском брезента.


* * *

Старик никогда не ждал никакого письма и теперь только и думал об этой неожиданной новости. Он сел на койку у стола пить чай. В лепешке попадались рыбьи кости. Семен вспомнил, что вчера, после ужина, забыл их выбросить из котелка, и лепешка получилась негодная. Он хлебал и думал, что с ней делать. Не хотел ее выбрасывать — опасался, что съест Лебедь и эти кости собаку ранят. Наконец решил положить на крышу; если станут клевать птицы — кости для них не опасны. «Птицу она не убьет», — подумал он. Старик был очень недоволен, что состряпал негодную еду. Он поднимал мешки — это была важная, тяжелая работа; он устал от нее, но еще больше от неприятного случая с лепешкой. Старик все время не переставал думать о новостях. Старался вспомнить человека, которого вез в Келлог. Они возили многих, вспомнить было трудно. Но старику показалось, что он вспомнил. Тогда вся его бригада была — двое. Бригада — два человека, и он был бригадиром. К тому времени столько раз ходил с лодкой вверх и вниз по реке, что трудно посчитать. Знал реку хорошо: опасные места, перекаты, сколько идти по каждому пляжу — до самого последнего шага, когда пляж становился узким и нужно садиться в илимку, толкаться шестами или на гребях, переплавляться на другую сторону, где берег пологий и они с напарником снова могли надеть лямки. Он и сейчас все хорошо помнит.

Из деревни сплавлялись по Енисею, потом поворачивали в устье их реки и заводили нос лодки. И уже не беспокоились, что на большой воде им помешает ветер. В устье течение было сильное, берега крутые и заросшие — тянуть лодку там всегда трудно. Первая речка, которая впадает по левую руку, — Парная; у Парной самый высокий берег и тучи комаров. Потом старое русло — Аппендицит, за которым на реке начинались хорошие для ходьбы чистые песчаные пляжи. Дальше — Сосновая курья, Лунный песок, Кедровый бор — места, где по заморозкам, после рассвета, вылетает больше всего глухарей; они ходят и ищут камушки; он слышал иногда, как осторожные птицы поднимаются и усаживаются с шумом на деревья. Оттуда недалеко до устья Хоробы. Там в дупле кедра похоронен ребенок, которого когда-то родила жена Ильи, — ребенок умер совсем маленький; рыбаки недавно говорили, что дерево теперь упало и кости в нем, как скелет рыбы. Еще дальше Олений перекат и фактория, а выше и выше — реки то слева, то справа: Хола, Выдриная, Алтус, Хынчес, Сиговая. До Сиговой шли неделю, и это была половина всей дороги. У фактории, на Оленьем перекате, было место, где утонул с оленями его отец.

Чумы стояли часто по всей реке. Лямщики останавливались у всех. Каждый раз, когда лодка приставала, их встречали дети. Многие из тех, кто теперь имеет больших детей, брали в ладони пальцы его руки и вели к чуму. Семен пил чай и рассказывал новости. А они рассказывали свои, давали подержать добытую птицу; он любил ее держать в руках и гладил перья. Они прощались и тащили лодку дальше к поселку. Муку, чай, порох, все, что нужно. Он узнавал тех, кто говорил с ним раньше: взрослых и детей; кто кочевал по реке — и приезжих из района. Некоторых он не знал. Но Семена все знали. Сосчитать трудно, сколько раз он поднимался и опускался по реке.

Семен помнит человека, у которого теперь болит печень.

Когда тот человек сел в лодку, они почувствовали, что он совсем чужой. Председатель рыболовного кооператива сказал, что в дороге давать работу этому человеку не надо. Пусть едет так. Везти его было плохо. Он спрашивал очень много, уходил по берегу вперед или отставал, и приходилось ждать, когда нужно переплавляться на другую сторону. Было время — перед шугой; лямщики торопились. Этот человек мешал — и они сторонились его и молчали. Он заходил в каждый чум и выспрашивал у тех, кто знал русский, разные кетские слова и повторял их, и выспрашивал у старух старинные сказки. Он сильно мерз ночью и по утрам. Бегал по берегу и хлопал ладонями по коленям. Он хотел помочь тянуть лодку, но лямку ему не дали...

 

Источник: Наконечный Борис. Связчики. Рассказы. Красноярск. 1989, стр. 81 – 92.

Борис Наконечный

МЕДВЕЖЬЯ ЖЕЛЧЬ
(продолжение)​

* * *

Старик встал и выплеснул чайную заварку. Он сел на койку и потрогал конверт. Бумага была очень гладкая и хрустела, когда он хотел вынуть листы. Он передумал — не стал их трогать, снял повязку с лица, промыл водой из медного помятого таза белесые глаза. Постирал с серым мылом тряпку и повесил ее. Огонь в железной печке прогорел. Старик медленно, с кряхтением опустился на половицу, вытянул ногу у самой печки и подогнул другую, принялся строгать ножом лучину. Он любил маленький нож из пружины капкана и любил строгать. Очень тонкими ленточками завивалась одна к другой. Он зажег этот пучок, положил его на золу, прикрыл лучинами и поленцами. Огонь в трубе зашумел, заклокотал у отверстий дверки; запахло смолой. Старик сидел на полу и слушал. Он любил песню огня и запах дыма; запах горящей смолы успокаивал и снимал усталость. Этот запах был всегда. Так пахло, когда они грелись с отцом. Он хорошо помнит отца и белых оленей. У них были белые олени. Белый цвет — это хорошо, он очень любит белый цвет. Олени бегут, белая собака за нартой — и река вокруг вся белая. Лицо отца повернулось, веселое:

– Ты не замерз?!

Из стороны в сторону качает сын головой:

– Нет, не замерз.

Говорит отец:

– Замерзать не надо!

Короткие хвосты оленей, смешные; пар из нозд¬рей белый, от нарты не отстает Лебедь. Еще раз отец обернулся к нему:

– Ты не замерз?!

– Нет.

– Замерзать не надо!

Но кричит отец оленям — поворачивают они к берегу. Сизый пар идет вверх прямо, и два сакуя — один большой, другой совсем маленький, — прыгают каждый на одной ноге, смеются и толкают друг друга. Олени рядом, пугаются, шевелят взад-вперед ушами. И опять они бегут по реке. И вдруг отец оборачивается, перекошенное лицо, руки тянутся к нему, он хватает маленького Семена и бросает с нарты — нет ни оленей, ни отца, он сидит в снегу и плачет. Лебедь бегает вокруг черной воды, у кромки, и лает, и садится, и воет-воет долго, горестно. Красное солнце, большое, некруглое, не поднялось над остриями елей, а уже опускается у поворота реки...


* * *

...В дверь заскреблись. Она приоткрылась. В щель протиснулась белая лапка и с лапкой собачий нос; и вот уже вся собака медленно прошла, стуча когтями за спиной старика, легла на сухую хвою под койкой, вздохнула тяжело.

«...Старая совсем стала, — подумал старик. — Отец всегда держал белых. Белые — хорошие охотники. Отец был хорошим охотником. Лучше его – не было...». Человек, который ехал в илимке, сказал: «Выше тебя, Семен, на этой реке нет». Напарник это слышал и другие люди слышали. Отец был выше. Все мужчины их рода всегда были выше других. А он за всю жизнь не убил ни одного самого маленького зверя. Он и белки ни одной не добыл!..

Лямка — это дело. Когда пришло время и другие пошли на охоту, он надел лямку. Летом и зимой — лямка! Охотники — на оленях; он с нарточкой — по их следам: туда муку — назад пушнину.

И в войну он тоже был сборщиком пушнины. Иногда один, иногда с женщинами. И у них он был бригадиром. Ему не нравилось работать с женщинами — не нравился их запах после работы... Когда он был молодой, каждая, одна за другой, ушли в чумы к охотникам; к нему не пришел никто. У слепого и чума своего не было.

Летом — лучше. Зимой одному в тайге совсем плохо. После нового снега — мука тяжелая. Нужно сначала топтать лыжню, а потом возвращаться за нартой, и все равно: из ручья или из речки подниматься тяжело. Бывало, он злился и бил Лебедь. Он бил ее посохом, хотя слышал до этого, что она внизу сильно тяжело дышит... Было пять собак — больше не будет. У нее уже не может быть щенков. Он хорошо знает, что она последняя...

Когда метель, в камус лыж набивается много снега, и они тяжелеют, а в сильный мороз полозья нарт не скользят совсем. Плохо, далеко от станов: все переметает, и трудно находить затесы на той стороне, где опять начинается тропа. Он ощупывал много деревьев и, бывало, затесы не находил. Тогда он кипятил снеговую воду, пил и думал: «Где тропа?» — и опять шел от дерева к дереву — так бывало часто... Один раз на краю тундры перед живым лесом, среди низких сухих сосен, он ходил очень долго и не мог найти хотя бы один затес, Лебедь уже не хотела тянуть лямку, и пришлось ночевать. Им было двести или триста лет — смолистым соснам на болоте, он валил их для костра. Когда носил стволы, все время думал, где же может быть тропа, и ему показалось, что затес под пальцами. Он пощупал лучше — это был затес, — и ему, Семену, не было уже плохо; тогда, у костра, он сильно радовался. ...Случалось, ему помогал Илья; Георгий — тот иногда провожал на полдороги: он был тогда сильно здоровый, сам надевал лямку, а Лебедь они запрягали — Семен толкал нарту сзади. Но это бывало не часто; другие провожали его совсем редко, потому что никто никому ничего не должен, они охотники, а пушнина в войну была сильно нужна, и все тяжело работали и еще помогали своим, и у них были свои заботы.

И после войны, когда все сильно обеднели, он был сборщиком, а летом вдвоем тянули илимку.

– Ну, Семен, — предупреждал председатель рыбкоопа, — сильно намочишь груз — меры принимать будем!

Семен спросил:

– Если два килограмма пропадет – какие будут меры?

– Если пара килограммов — то ничего, если больше — судить будем!..

Семен часто ночью вставал и отчерпывал воду из лодки. Мешки они не подмочили ни разу. Два килограмма — был его «пай». Два килограмма он раздавал — у кого много детей — своей властью. Восемь алюминиевых кружек муки — Семен всех знал, кому нужно отдать. Иногда ночью просыпался и думал, кому их отдать, а кто будет пока терпеть так. Они все его ждали. Лодка приставала, они стояли молча, и он знал, чего они ждут, и, если Семен ничего не давал, никто о муке не спрашивал. Они думали: через месяц илимка приплывет и будет их очередь.

Иногда отдавал больше десяти кружек и думал, что сильно рискует. Георгий так и говорил:

– Ну, Семен, рисковый ты мужик!

А теперь так не кажется. Уже тогда почти совсем не было зрения. Только и мог сказать, с какой стороны солнце и ясный день, — а кто станет сильно судить слепого. Он всегда доставлял груз на место. Вся бригада лямщиков была — двое. Один из них человек совсем глупый, другой — совсем слепой. Слепой был самый надежный. Слепой был бригадир — и ключи от двери трюма хранились у него...

 

Источник: Наконечный Борис. Связчики. Рассказы. Красноярск. 1989, стр. 81 – 92.

Борис Наконечный

МЕДВЕЖЬЯ ЖЕЛЧЬ
(окончание)​

* * *

...В избушке стало жарко, старик вспотел. Не вставая, он толкнул дверь. Сидел еще, еще пил чай у огня и вытирал пот с лица полотенцем. Вспотела и голова, он прикоснулся к волосам — и показалось, что те отросли слишком длинные, он отыскал ножницы, снял их с гвоздя и стал стричь себя. Старик срезал пучки там, где они были выше толщины пальцев, залезал рукой в жерло печки, бросал волосы в огонь. — Так лучше, — говорил он.

Он сидел на полу, снова думал о человеке, у которого теперь болит печень. Думал о том, что когда болит печень и желудок, то это совсем плохо. Огонь погас, старик вдруг вспомнил, что вчера вечером зашивал проволокой дыры в резиновых сапогах, чтобы сегодня идти в лес заготавливать дрова. Он снял с гвоздя тонкий ремешок, на котором висел в грубом берестяном чехле длинный нож с очень большой деревянной ручкой. Его можно было держать двумя руками, и сделан он из большого напильника. Семен подпоясался ремешком, подвинул чехол с ножом, поднял топор, заткнул его за пояс, за спину, и вышел. Но сразу же возвратился в избушку: отвязал подвешанный к матице мешок с мукой, положил его на край койки и открыл дверцу тумбочки с продуктами, где было в банке немного топленого сливочного масла. Два года назад он шел к реке, она накануне отхватила большой кусок земли у обрыва, кусок тропки, и он остановился в половине шага от пустоты. В первый раз почувствовал, что когда-нибудь уйдет и уже не возвратится. Он и раньше думал об этом, но тогда у обрыва первый раз понял, что это должно случиться обязательно. После этого он всегда оставлял продукты, чтобы Лебедь не подохла с голоду, пока кто-нибудь не завернет к избушке.

Собака поднялась вслед за стариком, прошла немного и легла на тропе; смотрела вслед, дышала открытой пастью. Он пошел по одной из узких глубоких троп во мху, которые расходились от дверей во все стороны. Вблизи он давно отыскал и вырубил все сухие деревья, шел подальше; когда настало время сворачивать, старик достал из-за спины топор, срубил и воткнул на тропе вешку, сделал на ближайшем дереве затес, потрогал его ладонью и начал двигаться, нащупывая посошком все впереди и по сторонам. На земле везде был мох, редкие кустики брусники с ягодами, иногда попадались лужицы с подтаявшим льдом, валежины.

Подальше от реки кроме сосен попадались ели, небольшие кедры; если встречалось дерево, Семен доставал из-за спины топор и ударял по нему обухом. Бум-бум! — гремело в тайге и над речкой. Дерево было сырое, и он затесывал его. Потом опять в лесу было тихо, и снова гремело в тайге: бум-бум! Кедровки слетались, рассаживаясь на ветках, трещали на разные голоса. Он ходил долго от дерева к дереву, прежде чем ему попадалось сухое. Он стучал по нему несколько раз, обламывал подгнившую кору; сделал затес и ощупал щепки. Обрадовавшись, проговорил что-то по-кетски; ходил вокруг, отыскивая еще деревья, — нужно было знать, в какую сторону лучше валить дерево, чтобы сушина не легла на них и не застряла.

Он подрубал ее с одной и с другой стороны. Ему попалось хорошее, очень сухое дерево, твердое; лезвие не шло глубоко, скалывало мелкие щепки. Семен отдыхал, ощупывал место сруба. Когда рубить осталось совсем мало, старик стал спиной к нему, поднял руки и нажал на ствол. Оно не поддавалось. Он пробовал сломать, раскачивая, — дерево качалось в корнях. Семен напрягался, но сушина не падала. Он опустил руки и сел. «Очень старый. Но крепкий, — подумал старик. — Его дух сильнее». Он вспотел. Разделся до пояса, ножом отрезал клейкий воротник рубашки и выбросил его.

— Так будет лучше, — сказал он и оделся.

И снова подрубал, долго, пока совсем не устал. Почти совсем перерубил — и дерево упало в мох. Он опустился на комель и провел рукой по срубу пня.

Он вспомнил Петра Макарыча, врача из деревни на Енисее, тоже старика. Тот осматривал Семена прошлым летом, когда он приехал с рыбаками.

— Ты, Семен, не живи один, — сказал Петр Макарыч. — Тебе теперь надо знать одну тропу: от больницы к столовой и для отдыха ставить между ними палатку.

«Завтра нужно по затесам мять во мху дорогу к этой сушине и таскать кряжи к избушке, — думал Семен... — Тот человек, который прислал письмо, говорил: «Выше тебя на этой реке нет!..» Он человек хороший, и желчь ему поможет. Если зверь старый — желчь самая хорошая».

Два года назад здесь ходил зверь, они встретились, когда старик собирал бруснику. И медведь собирал бруснику. Медведь ревел, а Семен ругал его. Он, старик, поднимал на лоб повязку, чтобы зверь думал, что у человека есть зрение. Он ругался и показывал нож: держал его двумя руками и шевелил.

– Смотри! Он стальной, острый! Ты меня убивать будешь — я не боюсь!.. Но и ты пропадешь! Мне смерть будет — и тебе смерть будет!

Зверь ревел еще и ушел. Теперь он здесь не ходит. Сейчас он живет на Выдриной речке.

«Он теперь старый, у него большая желчь, — старики говорили, — отец бил много медведей. Выше отца — не было. Он был зрячий и сильно здоровый. Который охотник здоровый, всегда говорит, что пусть люди разберут, кто нуждается, хоть всю добытую звериную тушу. Он еще добудет. Выдриная речка — это не так далеко. Если вдоль воды идти до устья, один день надо. Если уйти рано — петлю на медвежьем путике наладить успеть можно. Можно успеть отойти назад и ночевать у огня. Ночь ночевать — это не много, терпеть можно.

...Отец бил много зверя, а петли не ставил никогда. Кето петлями зверей не ловят, а какой грех слепому поймать? Он белки за всю жизнь не добыл — слепому зверя поймать грех совсем малый. Одного – можно... Нужно думать. Если долго и хорошо думать — и слепой увидит дорогу. Он всегда хорошо думал... Его лямка была первой. Слепой всегда был самый надежный...»

Старик рубил сухое дерево на кряжи.

Вечером он точил камнем топор, большой нож и пек лепешки. Утром старик вышел из избушки с мешком за спиной. Было темно. Он пробирался с посошком по берегу к медвежьему путику на Выдриной речке.

Там, на медвежьей тропе, он повесил петлю, потом отошел недалеко, с километр, и стал коротать ночь у огня.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/04/26/

Автор: Gorshkov Sergey

Жизнь медведя
(начало)​

Каждый год нерка покидает море и идет вверх по реке на нерест,
и каждый год медведи собираются на реки и озера, чтобы попировать
и каждый год я снова и снова отправляюсь на Камчатку вооруженный любимым Никоном наблюдать за этим зрелищем и чудом дикой природы.
Я возвращаюсь к этой теме снова и снова на протяжении нескольких лет, чтобы быть уверенным, что исчерпал ее полностью, а не довольствоваться несколькими эффектными снимками.
Но, похоже, до конца эту тему исчерпать невозможно…
Мне удалось провести сотни часов рядом с медведями. Я не биолог, но видел то, что многим не суждено увидеть. Я счастлив, что смог наблюдать и фотографировать медведей.
Хочу выразить благодарность Кроноцкому заповеднику за предоставленную возможность работать на его территории и всем, кто мне помогал и особо поблагодарить моего Друга Алексея Маслова - без него у меня ничего бы не получилось.

Люди с разных концов света приезжают на Камчатку, чтобы насладиться красотой дикой природы и увидеть живого медведя. Время, проведенное в этом отдаленном уголке, является незабываемым праздником.
Кто-то восхищается медведями, кто-то их ненавидит, но, к сожалению, большинство людей боятся медведей, считая, что они рождены только для того, чтобы убить. Но ведь это недоразумение! Люди чаще умирают от удара молнии, чем от клыков медведей.
Для многих из нас медведь - это воплощение всего дикого в природе и в большинстве мы ничего не знаем о медведе.



На мой взгляд, медведи - это самые прекрасные и интересные животные в мире.



Берлога - это мир, который видели немногие. Зимняя спячка медведей одно из чудес биологии, способность медведя проспать по полгода удивляет нас - с наступлением холодов в его организме замедляются все обменные процессы и, согласно инстинкту, медведь начинает искать себе берлогу. Температура тела медведя понижается на 3-5 градусов. Медведь, залегший в берлогу, спит по полгода не питаясь и не испражняясь, у медведей начинается уникальный процесс повторной переработки отходов жизнедеятельности в полезные белки. За время сна он теряет иногда до 20 процентов своего веса.
Удивительно, яйцеклетка оплодотворенная в мае-июне будет развиваться замедленно, до тех пор, пока самка не ляжет в берлогу. Эмбрион будет развиваться в период спячки. Беременность длится семь-восемь месяцев. Самка первый раз рожает при достижении пяти лет и до двадцати они будут приносить от одного до четырех детенышей один раз в два года.
Появляясь на свет в разгар зимы, медвежонок весит около 500 гр. он рождается с закрытыми глазами и ушами. Розовое тельце покрыто редкой светло-серой шерсткой. Он до удивления мал и беспомощен. Однако природа здесь поступила мудро: крошечным медвежатам молока нужно совсем немного. Жирность молока у медведицы примерно 30%, медвежата, питаясь молоком матери - за первые месяцы совершенно преображаются, они быстро растут, у них открываются уши и глаз. На протяжении зимы они будут прятаться под снегом, в берлоге. Длительность спячки зависит от погодных условий, здоровья и возраста животного
Но, когда в апреле, солнечные лучи начнут прогревать землю - медведи начинают выбираться на поверхность.



Берлоги медведи покидают в определенном порядке – самцы, самки и самки с детенышами.
Из берлоги медвежата выходят уже мохнатыми и шустрыми - правда, еще очень несамостоятельными. Первые дни, детеныши не могут следовать за матерью и семья не удаляется далеко от берлоги, чем больше времени они проведут около берлоги, тем больше они наберутся сил и окрепнут.



Через несколько дней, медвежата уже окрепли, да и Мать больше не может бороться с голодом и скоро им придется покинуть спасительное убежище и отправиться за добычей. Медвежатам предстоит познать искусство выживания в одном из самых суровых мест на земле.
Половина всех родившихся медвежат, погибает на первом году жизни, виной тому голод и часть их убивают взрослые самцы. Самцы убивают и самок – матерей, которые всегда защищают свое потомство.
Обычно медвежата остаются с матерью до ее следующей беременности, т.е. примерно два с половиной года
Отлученные от матери молодые медведи остаются еще несколько месяцев вместе. Медвежата продолжают играть и кормиться вместе. Играя, они демонстрируют уроки нападения и защиты, имитируют стычки. Все эти игры служат, для развития охотничьих навыков и инстинктов, необходимых для выживания.
Взрослея, они обосабливаются друг от друга. Большую часть времени взрослые медведи проводят в одиночестве. Половая зрелость наступает в возрасте 4 лет. Максимальные размеры достигаются через несколько лет после завершения полового созревания. В природе медведи живут до 15–30 лет, причем 20-летний зверь считается уже старым.



Пробудившись от зимнего сна, Камчатские великаны спускаются с гор на берега многочисленных нерестовых рек и озер, там медведи раскапывают в снегу замерших лососей, которые остались лежать с осеннего нереста. Но еды мало и звери вынуждены отправляться в долгие путешествия к берегам Тихого океана или Охотского моря, чтобы отыскать там, что ни будь съедобное.
Медведи не прихотливы в еде и могут приспосабливаться. Ранней весной они едят все, в пищу годятся даже самые мелкие морские животные, а если повезет можно найти туши погибших зимой животных, тюленей, моржей, китов и каланов.



Несмотря на то, что медведи хищники 80% его пищи составляет растительная пища – орехи, травы, коренья, ягоды. И как только пригреет солнце и сойдет снег, они переходят на солнечные склоны, где на проталинах рано появляется первая зеленая трава, и как коровы пасутся, поедая траву и выкапывая сочные клубни и коренья.
При хорошем урожае кедрового ореха медведи остаются в горах и продолжают питаться вытаявшими из-под снега орехами кедрового стланика.
В середине июня огромные косяки мойвы подходят к берегу и начинается нерест, мойвы так много, что хватает всем, но ненадолго.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/04/26/

Автор: Gorshkov Sergey

Жизнь медведя
(продолжение)​

Весной, самцы начинают искать своего полового партнера. В процессе спаривания самец выполняет свою единственную отцовскую обязанность
Но, приходит лето, в реках появляется лосось и великая нерестовая миграция собирает на берега рек и озер этих огромных хищников.



После шести месяцев поста, ступая следами своих предков - медведи собираются в райский сад под названием Курильское озеро.
На озере, которое приготовило для них подарок, наступает пора самых крупных в России медведей, а подарок это – нерка, которая вернулась в озеро, чтобы произвести потомство и погибнуть, замкнув свой жизненный цикл.



Медведь не знает проблем в еде, он ест, когда хочет и сколько хочет. Медведи откармливаются на стадах нерки, они едят и набирают вес только для того чтобы вторую половину года поститься.



Большую часть года медведи стараются избегать друг друга и только на период прихода лосося они могут собираться вместе. Наибольшее количество медведей-рыболовов, держится в течении дня у русел рек, в период предшествующий массовому нересту лосося.



Прежде чем устроиться на реке все сражаются за свой клочок нерестилища. С виду царит хаус, но на самом деле здесь определенный порядок. На нерестилищах все места распределены. Одни ждут рыбу, находясь в воде. Другие бродят по ее берегам у самой воды, среди этого количества находится две-три медведицы с медвежатами, которые ловят рыбу по соседству с одинокими животными – на расстоянии нескольких сотен метров. Многие звери ловят рыбу, находясь в нескольких десятках метров, друг от друга, а порой сходятся почти вплотную.





Крупные самцы стараются контролировать своим постоянным присутствием самые уловистые места.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/04/26/

Автор: Gorshkov Sergey

Жизнь медведя
(продолжение)​

Самки с молодняком и молодые самцы стараются ловить в стороне от взрослых самцов.



Медведица ловит рыбу для себя, а медвежата подбирают объедки от матери. Столкновения из-за пищи или определения статуса обычно улаживаются психологическим противостоянием. Здесь царит атмосфера сознательной терпимости и единственное объяснение этому колоссальное количество рыбы. Здесь достаточно пищи для всех.



От начала нереста первых партий лососей до массового нереста проходит 2-3 недели. В течение этого периода медведи заняты ловлей рыбы интенсивно, и концентрация их вдоль русел рек в дневное время достигает наибольшей величины и в это время они держаться вблизи нерестилищ целыми днями.





Лосося так много, что рыболовный азарт не покидает медведей даже тогда, когда они наелись. Медведи наиболее активны вечером.



Первое время медведи едят рыбу полностью, потом их интересует, только питательная жирная кожа, мозги, икра и они наслаждаются этими деликатесами, без которых им трудно будет пережить зиму.
Позднее количество медведей выходящих одновременно к рекам в дневное время, резко сокращается.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/04/26/

Автор: Gorshkov Sergey

Жизнь медведя​

(продолжение)​

Со второй половины августа в питании медведей значительное место начинают занимать уже поспевшие плоды жимолости, рябины, шикши, позднее голубики. Рыба уже не является главной пищей. Поэтому в середине августа не удается увидеть по берегам столько медведей, сколько в конце июля и начале августа. По-видимому , звери утоляют наиболее острый белковый голод в течении 2-3 недель.



Медведи от рождения не умеют ловить рыбу. Медвежата, чтобы выжить и научиться всем приемам жизни нужно два года эмитировать все движения матери. И они этому учатся – знать изгибы ручьев и рек и заветные места, где отдыхает нерка и какими приемами и способами ее лучше поймать, что есть и как есть.



У каждого медведя есть свои приемы лова, они зависят от возраста медведя, от характера русла реки - от глубины, от места прохождения струи - по которому обычно поднимается лосось, от наличия ям, где отстаивается и отдыхает рыба.



По мелководью медведь просто догоняет рыбу, и догнав ловит ее или лапами или зубами, или просто стоит и ждет в воде пока лосось сама к нему подплывет. Иногда медведи сидят на берегу и высматривают рыбу и как только они замечают проплывающую рядом лосось, они прыгают на нее и хватают или зубами или прижимают лапами ко дну.



Интересно наблюдать за «водолазами» они опускают голову в воду и ходят так с открытыми глазами пока не поймают зазевавшуюся рыбу.
Те медведи, которые не могут поймать живую рыбу ходят по берегу или воде и собирают рыбу, которая уже отнерестилась и умерла.
К концу сезона, медвежата уже повзрослели, но еще не до конца познав искусство охоты, они по прежнему полагаются на свою мать, и она продолжает тратить все свое время заботясь о потомстве. Чтобы стать профессионалами им понадобится несколько лет.
Осенью солнце все меньше ласкает землю Камчатки, медведям, предстоит зимняя спячка и до зимы им нужно накопить достаточно жира, и медведи будут интенсивно кормиться до выпадения снега и наступления холодов.
Скоро медведи встретят зиму долгого мрака, где в снежных берлогах в разгар зимы, появятся на свет новое поколение Камчатских медведей.



Камчатка – это страна медведей и вероятно здесь будет решаться будущее Русского медведя. Поражающая еще и ныне относительно высокая численность камчатских медведей, не должна настраивать на благодушный лад, не все так безоблачно как кажется на первый взгляд.

 

Источник: http://gorshkov-sergey.livejournal.com/2010/04/26/

Автор: Gorshkov Sergey

Жизнь медведя
(окончание)​

Опыт прошлых лет говорит, мы хорошо умеем убивать медведей, но вот жить с медведями гораздо труднее, нужно приложить большие усилия, чтобы медведи могли вести вольное существование.